Я - хороший, я - пригожий и не пьющий даже... Это правда, это правда! Вся деревня скажет!
Пишет Гость:
читать дальше
Шпионит, носатик проклятый. Как пить дать шпионит. Серас наморщила нос, не заметив, как приподнялась верхняя губа, а следом сверкнули и клыки. Не мог халдея подослать какого? Зачем же так явно?
Виктория уставилась вниз, на лизавшие океанский песок волны, причесывавшие побережье. В Неаполе безмерно красиво, вот бы побродить по улицам одной, пощелкать фотоаппаратом и не засветить в кои-то веки пленку, не намочить ее и не искупать случайно в растаявшем мороженом. Тут продают дивное мороженое – леди Интегра покупала на улице, в хрустящем рожке. Когда жевала, еще пошутила, что только так ее точно не отравят. Серас подозрительно принюхалась к продавцу и сочла его благонадежным – ладаном от него не пахло.
Но пахло постоянно от случайных прохожих, швейцаров и горничных. Серас, которая единственная могла составить леди Хеллсинг компанию в ее номере и заодно охранить от убийц, прячущихся за унитазом, устала вытаскивать из постельного белья жучки, а из трусов еще какую-то гадость подслушивающего и снимающего происхождения. Нечего им знать, что по комнате леди предпочитает ходить в одной рубашке и полосатых гетрах. Или что она много болтает по телефону со школьной подругой. Мерзким таким, высоким голосом. Что удивительно – не о пулях и пистолетах. Только повесит трубку – все, сразу обычной леди становится. Может, ничего особенного и нет, но вдруг компромат?
Старательно отваживая от девушки любых шпионов, Полицейская так или иначе привлекала внимание. Уже через три дня жучка она нашла в своем носке, принесенном из прачечной. Виктория вздохнула и поняла, что с типажом «телохранительницы» сопряжено много трудностей. Стало интересно, а домогаются ли они так основного телохранителя – господина, который бурчал, что Виктории Интегру доверять очень ненадежно. Но, видимо, ее оценивают очень высоко, раз уж решили, что что-то вызнать нужно через нее. Ага, сейчас разбежалась и все рассказала. Хотя сам Носатик, хм…
- Душно, - прохрипел какой-то совершенно неузнаваемый голос рядом с ней. Виктория удивленно обернулась и едва успела поймать свалившегося прямо на руки к ней епископа в темном костюме.
Восковое лицо, пот в три ручья и дышит с трудом. Нет, вряд ли такое можно симулировать!
- Эй? – осторожно спросила она, тайком озираясь и прикидывая, куда бы спрятать труп. – Эй, вы живой? – конечно, за окном плюс тридцать шесть, духотища и вечер не собирается холоднеть, но неужели итальянцу могло так поплохеть?
Очухался он быстро – Виктория сообразила вытащить благовонявшие розы из стоявшей на подставке хрустальной вазы и щедро плеснуть «ароматизированной» водичкой на лицо мужчины. Тот застонал, как распятый Христос.
- Где я? – прохрипел Максвелл через силу.
- На совещании, то есть, уже на банкете по поводу удачно проведенных совместных учений, - отрапортовала Серас. – На балконе, - зачем-то уточнила она.
И только после этого сообразила, что машинально сжала епископа, чтобы тот не вырвался. На Максвелла же удушающе приятным весом навалилась грудь.
- А ты… кто? – не в состоянии сфокусировать взгляд, продрожал он губами. Гипотоник, что ли? – Почему так вырядилась? – Виктория недоуменно обозрела свой черный строгий костюм и водолазку под горло. – От тебя потом воняет! – он еще и командует!
- Не от меня, а от тебя, - раздраженно произнесла Серас пытавшемуся отплеваться от груди Энрико. – Мертвые не потеют, - жаль, фотоаппарата нет под рукой – такой компромат вышел бы. Хотя сжатый в страстных объятиях Энрико больше сгодился бы на роль «возлюбленного, умирающего на руках у неутешной невесты». Хотя невеста откровенно недобро усмехалась.
- От меня? – удивился Максвелл.
- Ну уж не розами, - съехидничала Виктория. – Какой нестойкий к жаре итальянец, - священник потер лоб с обморочным выражением лица.
- Я не итальянец, у меня папа норвежец, - ого, какие факты из личной биографии.
- Воркуете? – послышался елейный голос. Виктория едва сдержала усмешку, рука Максвелла безжизненно плюхнулась на плитки балконного пола. Идеальный кадр для мелодрамы.
- Хеллсинг?! – прохрипел он, хватая себя за воротник.
Интегра незаметно подмигнула подчиненной и состроила самое строгое выражение лица:
- Домогаетесь моей подчиненной, Максвелл? Так рьяно, что аж вспотели? – повысила она голос на пару обертонов. И привлекла к себе внимание пары дюжин гостей.
Попытавшийся рыпнуться Максвелл оказался надежно прижат к злосчастной груди Виктории.
«Это тебе за жучков в носках», - злорадно подумала она, заприметив в толпе высоченную квадратную фигуру Андерсона и выпуская на лицо выражение святой оскорбленной невинности, павшей под напором очарования Темного Священника.
09.02.2010 в 02:02
читать дальше
Шпионит, носатик проклятый. Как пить дать шпионит. Серас наморщила нос, не заметив, как приподнялась верхняя губа, а следом сверкнули и клыки. Не мог халдея подослать какого? Зачем же так явно?
Виктория уставилась вниз, на лизавшие океанский песок волны, причесывавшие побережье. В Неаполе безмерно красиво, вот бы побродить по улицам одной, пощелкать фотоаппаратом и не засветить в кои-то веки пленку, не намочить ее и не искупать случайно в растаявшем мороженом. Тут продают дивное мороженое – леди Интегра покупала на улице, в хрустящем рожке. Когда жевала, еще пошутила, что только так ее точно не отравят. Серас подозрительно принюхалась к продавцу и сочла его благонадежным – ладаном от него не пахло.
Но пахло постоянно от случайных прохожих, швейцаров и горничных. Серас, которая единственная могла составить леди Хеллсинг компанию в ее номере и заодно охранить от убийц, прячущихся за унитазом, устала вытаскивать из постельного белья жучки, а из трусов еще какую-то гадость подслушивающего и снимающего происхождения. Нечего им знать, что по комнате леди предпочитает ходить в одной рубашке и полосатых гетрах. Или что она много болтает по телефону со школьной подругой. Мерзким таким, высоким голосом. Что удивительно – не о пулях и пистолетах. Только повесит трубку – все, сразу обычной леди становится. Может, ничего особенного и нет, но вдруг компромат?
Старательно отваживая от девушки любых шпионов, Полицейская так или иначе привлекала внимание. Уже через три дня жучка она нашла в своем носке, принесенном из прачечной. Виктория вздохнула и поняла, что с типажом «телохранительницы» сопряжено много трудностей. Стало интересно, а домогаются ли они так основного телохранителя – господина, который бурчал, что Виктории Интегру доверять очень ненадежно. Но, видимо, ее оценивают очень высоко, раз уж решили, что что-то вызнать нужно через нее. Ага, сейчас разбежалась и все рассказала. Хотя сам Носатик, хм…
- Душно, - прохрипел какой-то совершенно неузнаваемый голос рядом с ней. Виктория удивленно обернулась и едва успела поймать свалившегося прямо на руки к ней епископа в темном костюме.
Восковое лицо, пот в три ручья и дышит с трудом. Нет, вряд ли такое можно симулировать!
- Эй? – осторожно спросила она, тайком озираясь и прикидывая, куда бы спрятать труп. – Эй, вы живой? – конечно, за окном плюс тридцать шесть, духотища и вечер не собирается холоднеть, но неужели итальянцу могло так поплохеть?
Очухался он быстро – Виктория сообразила вытащить благовонявшие розы из стоявшей на подставке хрустальной вазы и щедро плеснуть «ароматизированной» водичкой на лицо мужчины. Тот застонал, как распятый Христос.
- Где я? – прохрипел Максвелл через силу.
- На совещании, то есть, уже на банкете по поводу удачно проведенных совместных учений, - отрапортовала Серас. – На балконе, - зачем-то уточнила она.
И только после этого сообразила, что машинально сжала епископа, чтобы тот не вырвался. На Максвелла же удушающе приятным весом навалилась грудь.
- А ты… кто? – не в состоянии сфокусировать взгляд, продрожал он губами. Гипотоник, что ли? – Почему так вырядилась? – Виктория недоуменно обозрела свой черный строгий костюм и водолазку под горло. – От тебя потом воняет! – он еще и командует!
- Не от меня, а от тебя, - раздраженно произнесла Серас пытавшемуся отплеваться от груди Энрико. – Мертвые не потеют, - жаль, фотоаппарата нет под рукой – такой компромат вышел бы. Хотя сжатый в страстных объятиях Энрико больше сгодился бы на роль «возлюбленного, умирающего на руках у неутешной невесты». Хотя невеста откровенно недобро усмехалась.
- От меня? – удивился Максвелл.
- Ну уж не розами, - съехидничала Виктория. – Какой нестойкий к жаре итальянец, - священник потер лоб с обморочным выражением лица.
- Я не итальянец, у меня папа норвежец, - ого, какие факты из личной биографии.
- Воркуете? – послышался елейный голос. Виктория едва сдержала усмешку, рука Максвелла безжизненно плюхнулась на плитки балконного пола. Идеальный кадр для мелодрамы.
- Хеллсинг?! – прохрипел он, хватая себя за воротник.
Интегра незаметно подмигнула подчиненной и состроила самое строгое выражение лица:
- Домогаетесь моей подчиненной, Максвелл? Так рьяно, что аж вспотели? – повысила она голос на пару обертонов. И привлекла к себе внимание пары дюжин гостей.
Попытавшийся рыпнуться Максвелл оказался надежно прижат к злосчастной груди Виктории.
«Это тебе за жучков в носках», - злорадно подумала она, заприметив в толпе высоченную квадратную фигуру Андерсона и выпуская на лицо выражение святой оскорбленной невинности, павшей под напором очарования Темного Священника.
@темы: твОрюка не Я!